КЛФ НЛО,ЛМ Н.Бодров, Челябинск2009 Мечтатель Сержант Никита Скарабеев лежит и ворочается. Кровать скрипит. Кто-то ворчит за перегородкой. Где-то капает вода. И ворочается вовсе не оттого, что бессонница. Просто помечтать охота. Хоть и день был трудный. Хоть и подъем- по распорядку в семь утра. А мечты…. Без мечты- какая ж радость от жизни. Сплошной реализм и надругательство над личностью. - Человек немечтающий превращается в функцию общества. Мечтающий- остается индивидуальностью и принадлежит сам-себе,- размышляет Скарабеев и улыбается в полудреме. Он уже видит свои сахарные картины, не позволяя снам победить вообразительные впечатления. То мнится ему солнце и красивые девушки в бикини на пляже. Девушки лакомятся мороженым. А он лакомится зрелищем лакомок. Девушки хохочут и указывают друг- другу на него своими маникюрами. А, ведь и то верно, единственный мужчина он тут загорает. И это приятно, когда на тебя указывают. Никита, мускулистый и суровый, поднимается и идет поперек пляжа к воде. Лицо как у памятника. Глаза горят. Надо бы освежиться. - Эй, киски!- говорит он в своих мечтах,- А ну-ка, пойдем…. Но нет. Сержант одергивает сам себя. И в воображении проходит мимо. Просто заходит в речку. Нет. Он даже не заходит. Постояв у кромки, возвращается на место. Улыбается девушкам и запрещает мыслям развивать ситуацию. Девушки просто лежат. Просто указывают. Какие-то купаются в отдалении. Но в купальниках, не шумно и сохраняя пристойность. Мечты все ж! То мнится ему сливочное масло. Не маленький кусочек, который на завтрак прилагается к ломтику хлеба. А огромный кусочище. Двадцатикилограмовый. Собранный со всего полка, наверное. Его, холодную глыбу принесли из холодильника и ,едва оторвав каритнную упаковку, положили…даже скорее брякнули ему, сержанту Скарабееву все на тот же кусочек хлеба. И теперь кусочка этого даже не видно.-Ну,- говорит сержант,- Ничего себе- бутерброд получился! Это что- все мне? Теперь понятно, кого начальство уважает! Чего примолкли? Он оглядывает «зеленых». Все первосрочники методично поедают кашу и боятся поднять глаза. Сержант трепетно склоняется над маслом, и пытается укусить. Но вкуснятина окостенела в холоде до состояния камня. Зубы скребут по желтой поверхности, а укусить не могут. Нет. Не вкусно. Но само сознание того, что масла много, делает мечту приятной. Даже прекрасной. Никита закладывает руки за затылок и улыбается в темноте. Эх, хорошо б еще представить трехлитровку сока. Томатного-о. А еще мнится ему мама. Живая. Настоящая, теплая. Как будто она была когда-то. Как будто есть. Она берет его голову подмышку и ерошит короткий чубчик, играя. Не говорит ничего, но она и не должна в мечте говорить. Ему хорошо уже оттого, что она пришла. Вот так когда нужно. Что она хотя бы тут- есть. Он снова улыбается. Даже, почему-то со слезинкой. С комочком в горле. И слезинка жжется. И комочек ерошится в гортани. И улыбка выходит такая беззащитная- как у ребенка. Хорошо, что в темноте никто не видит. Мама заботливо укрывает его грязным казенным одеяльцем. Подтыкает со всех сторон. Хорошая мама. Вот только странно- крылышки за спиной. Белые. Правда ма- ахонькие. Как у курочки. С такими не полетишь. – А я и не летаю,- читает его мысли мама,- Я прихожу. –Зачем же такие….?- спрашивает сержант, но мама целует сухими губами куда-то в нос. Ласково и по-домашнему. По маминому. Как когда-то. То есть как могла бы когда-то. Становится понятно, что спрашивать ничего не нужно. Но это, кажется, уже сон. И он проваливается, проваливается…. До подъема остается еще целых шесть часов. -Спи, котенок, -говорит она, и не ругайся матом. Нехорошо, сынок. И драться- нехорошо. Не бей первогодков. -А как же дисциплина?- говорит Скарабеев, потом задумывается и обещает,- Ладно, мам, не буду. Только как же…? Ну хорошо, я постараюсь…. - Подъем! Это кричит Никита. Он ревет страшным голосом марала перед турниром и «зеленые» так и сыплются, словно горох, с кроватей. Суетятся, сталкиваются, бегают с выпученными глазами. - Фор-рма одежды номер-ррдва! П-подшивалов! Ты ч-чего еще?! Б! Тебе особое пр- риглашение,б, надо!? Куркин! Твою…! Я щяс…!!! Тощенький Куркин пугливо оглядывается через плечо. Истеричными движениями разглаживает засаленное одеяло. Он втягивает голову в плечи, видя резкий размах. Но сержантский кулак неожиданно разжимается в полете и только легкий подзатыльник долетает до лупоглазого рядового. Это не наказание- скорее стимул. Побудительный момент. Так старший брат попрекает младшего за нерадивость. За двойку по математике. И Куркин спешит, спешит, спешит. Виноватится и «рвет когти». Вот уже и его кирзачи вдогонку всем загрохотали по доскам. А Скарабеев аккуратно поднимает с пола маленькое, узенькое белое перышко. Которое никто не заметил. Вероятно, оно выпало из подушки. Дневальные будут мыть- наверняка исчезнет вместе с грязной водой в ведре. Сержант секунду разглядывает его, улыбается и кладет в нагрудный карман. -Взво-од! Строй-ся!- орет он уже на бегу. 12.04.09